Другая история (продолжение 15. Конец)
Ясный солнечный денек располагал к тому, чтобы прогулять парочку занятий и предаться ленивому ничегонеделанию. Чем, собственно, и занималась шумная компания, выбравшаяся в парк на пикник. Четверо девушек быстро соорудили импровизированный стол на расстеленной скатерти, а четверка парней терпеливо дожидалась конца сервировки, отогнанная предупреждением не лезть под руку. Какая тяжелая у Макото рука, все прекрасно знали по рассказам Нефрита.
- Я бы, конечно, пригласил вас всех в ресторан, - негромко говорил Джедайт словно бы оправдывающимся голосом, - но Рэй уперлась и сказала, что так будет лучше.
- Конечно, лучше, - Зойсайт сидел на толстой ветке дерева и с удовольствием болтал ногами в воздухе. – Разве в ресторане можно так развлечься? К тому же, тратить такой день на сидение в замкнутом помещении… Увольте меня!
- Уволю, если завтра не сдашь материал в печать! – моментально отозвался Нефрит. – Уже два дня филонишь. Редактор себе скоро все волосы на заднице вырвет!
- Пусть рвет. Сэкономит на депиляции, - ухмыльнулся рыжик. – А уволить – не уволишь! Хотя бы потому, что я – лучший журналист в твоем издании! И если что, то твои конкуренты не дремлют!
- Если бы знали, с каким боем я из тебя каждую статью вытрясаю, заснули бы сразу же, - пробурчал шатен, осознающий правоту слов друга.
- Ребята, не ссорьтесь в такой день, - к ним подбежали Ами и Мако, и Зойсайт сразу же спрыгнул вниз, обнимая свою девушку. – В конце концов, нас не позвали на свадьбу, так вы хоть годовщину этой свадьбы ссорами не портите!
- А кто сказал, что мы ссоримся? – Зой лукаво ухмыльнулся. – Мы просто решаем рабочие моменты!
- Рабочие моменты надо решать на работе! – заявила присоединившаяся к ним Берилл. – А сегодня все отдыхают! – она взяла за руку Мамору, лениво созерцающего плывущие в высоком небе облака, и потянула к столу. – Идем, все готово.
- Да, - парень поднялся и направился за ней.
- Жалко, Кунсайта и Минако нет. И, - Джедайт поймал короткий взгляд супруги, - и твоего дедушки, милая.
- У дедушки работа, - Рэй взяла бутерброд. – Должен же кто-то отвечать за храм, пока мы прохлаждаемся.
- Мы не прохлаждаемся, а отмечаем важную дату! – заявил Нефрит, ловко разливая вино. – Если бы вы нас еще и на годовщину не позвали…
- Неф, я ведь уже говорил, все получилось спонтанно! – Джедайт пожал плечами и взглянул на Рэй. Мико кивнула:
- Вот именно! Дедушку хлебом не корми, дай меня замуж выдать. Джед только заикнулся, как нас тут же потащили под венец!
- Но не скажу, что я об этом жалею, - усмехнулся блондин.
- Я тоже, - девушка улыбнулась в ответ.
- Вот за это давайте и выпьем! – Нефрит быстренько раздал бокалы. – За то, чтобы вы никогда не жалели о своем поспешном шаге!
- Насколько я знаю, вы тоже уже собрались так поспешить, - Зойсайт лукаво прищурился, глядя на друга и чуть покрасневшую Мако. – Буквально позавчера ходили подавать.
- И откуда ты такой всезнайка? – сквозь зубы пробормотал Неф.
- Слухи ходят, - туманно объяснил рыжик и чмокнул Ами в щечку. – Впрочем, вы не одиноки. Как только я закончу учебу, мы с Ами тоже думаем подать заявление.
- А Кун все еще ждет, пока Минако восемнадцать исполнится? – поинтересовалась Берилл, лениво ковыряясь в бенто.
- Ага, - Зойсайт кивнул. – Мина еще год назад была не против, но ты же знаешь нашего айсберга – уперся, и ни в какую. Совершеннолетие, учеба… А сам усвистал за ней в Америку, якобы на стажировку.
- Почему якобы? – Мамору приподнялся на локте и серьезно взглянул на друга. – Я читал его последнюю работу и вполне понимаю, почему ему предлагают там остаться.
- Не останется, - Нефрит покачал головой. – Как только у Минако закончится контракт, они сразу же сюда вернутся.
- Откуда такая уверенность? – брюнет чуть приподнял бровь. – В Америке у Кунсайта гораздо больше возможностей, чем здесь. И он это прекрасно понимает.
Компания перебросилась взглядами, и Джедайт невозмутимо ответил:
- Просто он патриот, - после чего старательно сосредоточился на салате.
- К тому же, здесь мы, - добавил Зойсайт и тоже опустил глаза в тарелку.
Мамору слегка встряхнул головой и немного раздраженно дернул уголком рта. Это уже стало привычкой, когда он чего-то не понимал. А в последний год он редко мог с уверенностью сказать, что вокруг происходит. Начиная с того, что в один прекрасный день он очнулся в больнице в окружении кучи людей, называющих себя его друзьями и семьей.
Ему говорили, что он попал в аварию и потерял память. Показывали кучу фотографий и домашних фильмов. Рассказывали про самые разные события его жизни. Его обследовали медицинские светила в области психиатрии. Все, как один, сходились во мнении, что головной мозг в аварии не пострадал, и амнезия возникла как защитная реакция сознания, следовательно, вскоре он все вспомнит. Однако время шло, а воспоминаний не прибавлялось.
Он вернулся домой, откуда, как ему сказали, переехал незадолго до происшествия. И – да – Мамору мог с уверенностью сказать, что действительно прожил здесь долгое время. Хотя бы потому, что иногда, не задумываясь, находил то, о чем не мог помнить сейчас, интуитивно знал расположение комнат и мебели. Его родители тоже воспринимались, как близкие люди, и он чувствовал, что искренне их любил в прошлом, поэтому часто возникало недоумение – зачем потребовалось отсюда съезжать? Четверка молодых людей, неустанно несущих вахту в больнице – когда все вместе, когда по очереди, - тоже казалась по-своему родной, но почему – он не помнил. Просто было чувство, что он может им доверять, как самому себе. Иногда у них была привычка, задумавшись, называть его «Энд». Кунсайт объяснил, что это его прозвище, и Мамору смирился – трудно искоренять чужие привычки, тем более, если сам он раньше был не против. Впрочем, они старались так не оговариваться, заметив, как непроизвольно морщится парень при этом имени.
За достаточно короткое время Мамору сумел войти в старую жизнь, приспособив ее под новые рамки. Познакомился с девушками своих друзей – тоже на диво дружной компанией, словно ребята их так и выбирали - одной кучей. Ну, не со всеми. Кунсайт так и не представил ему свою Минако лично, потому что юная звезда умчалась в Америку по новому контракту. А через полгода туда отправили и самого Куна. Мамору сильно подозревал, что тут замешаны связи семьи Нефрита, но докапываться не стал. В конце концов, счастье друга для него было не пустым словом. А Кунсайт, судя по его редким е-мэйлам, был там очень счастлив.
Из-за аварии Мамору отстранили от занятий, оставив на второй год, и все время, отпущенное на отдых и восстановление, брюнет потратил на учебу, с маниакальным упорством вникая в то, чем занимался последние несколько лет. Знания усваивались легко и без особых усилий, и частенько парень скрипел зубами, жалея, что так же легко не может пройти заново весь курс своих воспоминаний. С учебой ему помогали ребята и Берилл – симпатичная кареглазая брюнетка, студентка археологического факультета. Мамору так и не смог понять, кем она ему приходилась раньше – друзья отмалчивались или отделывались невразумительными ответами, а сама Берилл пожимала плечами и с улыбкой говорила, что друг и просто хочет помочь. В конце концов, увидев, как мать радуется женскому обществу в доме, Мамору смирился и отстал с расспросами. Девушка не навязывалась, не флиртовала, просто была рядом, всегда готовая помочь, и он принял ее помощь. И когда отношения как-то плавно переросли из дружеских в нечто большее, Мамору не сильно возражал.
Однако все-таки порой ему казалось, что в их милой компании идет некая вторая жизнь. Что есть какой-то секрет, в который его никто не хочет посвящать. Он пытался выяснить, что это, всеми доступными окольными путями - спрашивать в лоб уже было глупо, пробовал. Друзья, как один, на расспросы отвечали удивленными взглядами и шутками на тему его обострившейся мнительности. Впрочем, окольные пути пока что приводили к тому же результату.
Чаще всего это ощущение возникало, когда в разговоре случайно мелькало имя «Усаги». Этот человек до сих пор был для Мамору всего лишь образом на бумаге или экране. Симпатичная голубоглазая девчушка с двумя хвостиками, подружка женской части их компании. Единственная из прошлой жизни, кого он так и не увидел. Усаги, как ему рассказывали, во время его реабилитации уехала учиться по обмену в закрытую школу для девушек и не очень-то стремилась домой, отделываясь письмами раз в два-три месяца. И ему совершенно непонятно было, почему так покалывало сердце каждый раз, когда кто-нибудь из друзей ее вспоминал.
А потом начались эти непонятные сны, в которых нежный девичий голос звал его, умоляя очнуться, не покидать. Незнакомка каждый раз звала его по-разному – то Мамору, то Эндимионом, но во снах это вовсе не было странным. Он изо всех сил пытался открыть глаза, увидеть ту, чьи руки так ласково гладили его лицо и перебирали волосы, но стоило лишь поднять ресницы, как парень тут же просыпался и видел над собой только потолок своей комнаты. Иногда сны были другие, наполненные жаром страсти, влажными поцелуями, ощущением тонкого девичьего тела в ладонях, бешеным желанием, и после таких снов с каждым разом становилось все труднее смотреть в лицо Берилл, потому что девушкой его грез точно была не она. Уж слишком сладкий вишневый вкус сна отличался от карамельного привкуса помады брюнетки. В тот единственный раз, когда Мамору оказался в квартире девушки и получил недвусмысленное предложение остаться там до утра, он понял, что не сможет. Не сможет переступить через эти сны, не сможет отрешиться в объятиях другой девушки, не сможет так поступить и с самой Берилл – переспать с ней, представляя в это время другую.
Расстались они так же легко, как начали встречаться. Мамору к своему стыду и удивлению почувствовал, словно с его шеи свалилась огромная тяжесть, как будто своим романом с Берилл он предавал эту таинственную незнакомку из своих снов. И хотя Берилл по-прежнему была рядом, вскользь дав понять, что согласна подождать, пока Мамору не будет готов, сам он знал, что к брюнетке уже не вернется.
А потом началась учеба, уехал Кунсайт, Нефрит купил газету и запряг всех помогать ему спасать ее от банкротства, и круговорот ежедневных дел захватил с головой, не оставляя времени на размышления и сожаления. В Мото-Азабу Берилл по-прежнему считали его девушкой, и они не спешили никого разубеждать. Берилл – из ожиданий, что он вернется. Сам Мамору – из чисто практических соображений, что при наличии девушки, остальные поклонницы к нему просто не сунутся, а их, как выяснилось, было совсем немало.
А тайны вокруг никак не поддавались разгадке. Вот и сейчас фраза Зойсайта оказалась понятна всем, кроме него, хотя Мамору догадывался, что его она тоже касается, что раньше он бы все понял и даже больше – просто не стал бы задавать таких глупых вопросов.
Глубоко вздохнув, парень подавил раздражение и мысленно приказал себе не портить друзьям сегодняшний праздник. Отпив из бокала, он откинулся на спину, заложив руки за голову, и принялся снова изучать облака.
Они едва успели войти во вкус пикника, как неподалеку в парке раздались срывающиеся крики. Мамору словно подбросило вверх непонятное ощущение, возникшее в груди. Такое уже было раньше – его начинало куда-то отчаянно тянуть. Он резко сел и повернулся в сторону криков, напряженно вслушиваясь, стараясь уловить сам не зная что.
- Вот черт, - чуть скучающим тоном протянул Нефрит и посмотрел на друзей. – Сок заканчивается. Чья очередь идти?
- Я пойду, - Зойсайт вскочил на ноги. – Ты в прошлый раз ходил, а у Джеда сегодня праздник. Ами, ты со мной?
- Разумеется, - синевласка поднялась с покрывала и усмехнулась. – Тебя одного только отпусти, забредешь неизвестно куда!
- Когда это я забредал?! – возмутился парень.
- На той неделе, - она схватила его за руку и потащила за собой. – Пошли в кино, а в результате сами устроили шпионские игры за твоим очередным репортажем!
Мамору недоуменно смотрел на друзей. Где-то по-прежнему раздавались громкие испуганные крики и непонятный рев, а ребята спокойно продолжали пикник. После очередного крика он не выдержал и, вскочив, бросился в сторону звуков. Однако Неф догнал его и, схватив за руку, заставил остановиться:
- Куда тебя понесло?
- Там что-то случилось. Может быть, помощь нужна, - Мамору мрачно смотрел в непроницаемо-синие глаза друга. – Вы можете сидеть дальше, а я схожу.
- Им помогут без тебя, - хватка на запястье стала чуть сильнее, однако брюнет легко вырвал руку:
- Это твоя позиция, Нефрит? Не знал, что ты можешь спокойно наслаждаться жизнью, когда рядом с тобой кого-то явно мучают.
На секунду на скулах шатена проступили желваки, но Неф тут же взял себя в руки:
- Нет. Это не моя позиция. Но я не думаю, что смогу помочь. Хочешь, сходим вместе и убедимся, что наша помощь им не требуется.
- Да, хочу! – почти с вызовом ответил Мамору, вновь ощутивший в ситуации присутствие потайного дна. Нефрит явно знал больше, чем хотел сказать.
- Мы скоро! – громогласно объявил Неф и легким шагом направился на звук. Крики неожиданно сменились громким воем, и Мамору сорвался на бег.
Когда они выскочили на небольшую парковую площадь, все уже было кончено. Драконообразный монстр сверкал на солнце ледяным панцирем, а в следующий момент эта скульптура была разнесена приличных размеров огненным шаром. Рыжеволосый парень в странном костюме помог подняться девушке в синем сэйлор-фуку, и парочка вместе исчезла в зарослях. До ушей наблюдавших донесся лишь немного рассерженный женский голос:
- Я же тебе говорила – подождать, пока я заморожу…
- Ну, убедился, что им помогли? – Нефрит сложил руки на груди и скептически смотрел на друга.
- Откуда ты знал? – Мамору резко развернулся к нему и впился взглядом в его глаза.
- Потому что такое нередко случается, - шатен развел руками. – Иногда здесь появляются юмы, и эта компания…
- Юмы, - в сознании словно что-то щелкнуло, и мелькнули образы различного вида чудовищ. – Я их уже видел… Не таких, как эта. Других. Много, - он сжал виски ладонями и энергично потряс головой, как будто пытаясь заставить воспоминания перетряхнуться и выпустить наверх забытое прошлое.
- Такое только в кошмарах может присниться, - изрек Нефрит и потащил его обратно. – Идем. Здесь уже все в порядке, и помощь никому не требуется.
- А кто эти двое? – продолжил допытываться Мамору, и Неф понял, что попал. Способность друга клещом вцепиться в интересующий его вопрос совершенно не пострадала от амнезии.
- Ну, их называют сэйлор-сенши и Ши Тэнноу, - информацию шатен старательно сцеживал по капле. – Поищи в газетах, иногда про них пишут. Одно время они были очень популярны.
- Сенши, Ши Тэнноу, - Мамору обкатал слова на языке, словно пробуя их на вкус. – Я уже точно слышал это.
- Это не удивительно, - устало вздохнул Нефрит. – В Токио о них только слепо-глухо-немые не слышали. Народ всегда был охоч до желтой прессы, - и, поколебавшись, добавил. – Однажды они даже у нас на маскараде появились. В нашей гимназии.
Мамору встал, как вкопанный, и вскинул на друга потемневшие глаза:
- Маскарад… Та девушка…
- Какая девушка? – Нефрит обеспокоено нахмурился. – Ты о чем?
- Девушка. Длинноволосая блондинка. Такая… - Мамору беспомощно покрутил рукой в воздухе, не в силах объяснить словами. – Там, на маскараде, я с ней танцевал. Она еще в платье была пышном, белом. И в серебристой полумаске. Не помнишь?
На секунду в глазах шатена мелькнуло странное выражение, и Мамору понял – друг знает, о ком он говорит:
- Кто она, Неф?
- Понятия не имею, - тот отвел взгляд.
- Врешь, - Мамору хищно прищурился. – Кто она?
- Сказал же, не знаю! – Нефрит передернул плечами и поспешно направился к месту пикника.
- А я думал, мы никогда не врем друг другу, - холодный голос Мамору хлестнул его сильнее любой плети, заставляя остановиться. – Думал, вы хотите мне помочь вспомнить…
- Я хочу. Действительно хочу помочь, - Нефрит резко развернулся и сжал кулаки. – И я помогу всем, чем смогу… Но…
- Все время «но», - Мамору сверлил его взглядом. – Может, расскажешь мне об этом «но», Неф?
- Скажи, ты бы мог нарушить данное слово? – тихо поинтересовался тот.
Еще некоторое время темно-синие глаза пронзительно смотрели в лицо Нефрита, словно выискивая там следы неискренности, а потом плечи брюнета опустились, и он глухо поинтересовался:
- Скажи хотя бы, кому вы дали слово.
Нефрит пару мгновений колебался, а потом на его лице появилась совершенно кошачья, невозможно лукавая улыбка. Мамору чуть приподнял бровь, наблюдая эти метаморфозы, а шатен с каким-то наслаждением в голосе ответил:
- Усаги!
Небольшое уютное кафе было полупустым, поэтому заглянувшая в него парочка блондинок без труда нашла свободный уголок. Сидящие в зале посетители одарили их заинтересованными взглядами, и было непонятно, что больше привлекло внимание – сочетание азиатских черт лица и светлых волос, странная прическа одной из девушек или закрытое огромными очками и надвинутым козырьком бейсболки лицо второй.
Подруги устроились за столиком и открыли принесенное официанткой меню.
- Мне пока, пожалуй, стакан сока. Апельсинового, - проговорила одна из девушек, не отрываясь от списка блюд.
- Мне тоже, - отозвалась вторая и, когда официантка отошла, смешливо блеснула голубыми глазами из-под козырька. – А твой английский стал заметно лучше по сравнению с прошлым годом. Почти без акцента.
- Это было легче, чем мне сначала казалось. К тому же, Артемис иногда бывает занудой почище Луны. И вообще, гораздо проще выучить язык, чем каждую секунду листать словарь, - Усаги негромко вздохнула и отложила меню. – С чего это вдруг ты решила меня увидеть посреди разгара съемок? У меня, между прочим, как раз пара профильного предмета – основы менеджмента. Или ты уже забыла про свою идею?
- Так ты и не завтра выпускаешься, - резонно возразила Минако и тоже отложила меню. – А вообще я тебя позвала по делу.
Усаги нетерпеливо заерзала на месте, но подошедшая официантка не дала сразу удовлетворить любопытство. Только когда она удалилась, записав заказ, девушка атаковала подругу вопросами:
- Что за дело? Что-то случилось? В Токио?
- Можно и так сказать, - ответ Минако заставил ее напрячься. – Случилось. И в Токио. И здесь тоже… Мамору приезжает. Как студент по обмену. В тот же универ, где Кун.
Усаги замерла, как мышка, боясь даже вздохнуть:
- Он…
- Не знаю, - Мина сцепила пальцы и серьезно смотрела на принцессу. – Кунсайт сказал, что его тоже отправили на стажировку в связи с выдающимися успехами. Девочки ничего не сообщали в последнее время. Возможно, это просто совпадение.
- Совпадение, - едва произнесла Усаги побледневшими губами. Сердце, остановившееся на секунду от сообщения подруги, застучало с удвоенной силой. Она очень хотела верить, что это просто совпадение. Ведь он же не знал, где она… Он просто не помнил, кто она такая! Не должен был помнить! Ей бы сказали, если бы…
- Успокойся, - тонкие, но сильные пальцы сжали ее ладонь, и Усаги увидела ободряющий взгляд Минако. – Нью-Йорк – большой город! Вы можете просто не встретиться!
- Надолго он? – голос моментально осип, и Уса тут же приникла к соку.
- Пока на год, дальше – неизвестно, - актриса хотела бы порадовать подругу известием, что парень приедет ненадолго, но против фактов было не поспорить. Да и не хотелось Минако спорить с этими фактами. Спорить с судьбой. Усаги попыталась, и что в итоге? Мамору от амнезии мучается, а сама она – от его отсутствия рядом. Мина тоже приложилась к соку и искоса посмотрела на подругу, отмечая, как похудела и осунулась та за прошедший год.
Когда после сражения с Металлией они неожиданно оказались в больнице, где лежащий без сознания Мамору почему-то считался попавшим в аварию, девушка была не так удивлена, как когда Усаги прибежала к ней с совершенно диким взглядом и не менее дикой просьбой – помочь выехать из Японии в ближайшее время и чем дальше, тем лучше. Минако даже решила было, что подружка сошла с ума от пережитого. А уж когда принцесса рассказала, о чем попросила Серебряный кристалл, у Венеры и вовсе волосы дыбом встали. Мыслимое ли дело - заставить человека все забыть и начать жизнь сначала? Однако Усаги едва не валялась у нее в ногах, слезно умоляя посодействовать в ее плане. И Мина сдалась. С условием, что поедет вместе с ней.
Состряпать для родительского успокоения липовое приглашение в одну из закрытых японских академий не составило труда. Устроить через знакомых студентку по обмену в один из американских колледжей – тоже. Сложнее было уговорить остальную компанию поддержать эту бредовую на общий взгляд идею. Но Усаги смогла.
О чем принцесса лично беседовала с каждым из друзей, какие приводила доводы, Мина не знала, но это сработало. Скрепя сердце, скрипя зубами, хмурясь и угрюмо качая головой, но все согласились. И девушки уже через несколько дней покинули Токио. Минако работала по новому контракту, Усаги училась и планировала воспользоваться щедрым предложением подруги – стать менеджером восходящей звезды.
Конечно, не хватало девчонок и ребят, хотя они и созванивались достаточно регулярно. Однако Уса постепенно отдалялась от этих разговоров, все время находя какие-то важные предлоги, чтобы не общаться с остальными. Минако, понимающая ее тоску по Мамору, не настаивала. А когда приехал Кунсайт, подруга и вовсе как-то потихоньку исчезла из квартиры Айно, перебравшись в кампус колледжа, и теперь навещала парочку хорошо если раз в месяц. Успокаивало Минако лишь то, что Артемис нес неусыпную вахту возле принцессы и каждый вечер сдавал подробный отчет.
В течение всего года Минако уже не раз и не два пыталась уговорить Усаги вернуться в Токио, посмотреть лично, как там идут дела. Но девушка уперлась, как маленький ослик, и нипочем не соглашалась. Она искренне считала, что так будет лучше. Что так Мамору сможет жить нормальной жизнью, не помня о том, что любил ее когда-то. Найдет себе хорошую девушку, женится, заведет семью. Указывать Усаги на то, как подозрительно начинали при этом слезиться ее глаза и срываться голос, Минако считала излишним – не маленькая, сама все прекрасно понимает. Когда пришли новости, что Мамору начал встречаться с Берилл, принцесса только дернула плечиком и утвердительно кивнула:
- Это хорошо. Она его любит. Я ведь ей обещала.
Богиня Любви с трудом подавила желание завыть.
«А может, стоит все-таки их столкнуть лбами? – мрачно размышляла актриса, разглядывая обедающую подругу. – Пусть встретятся, поговорят… Если он действительно ничего не вспомнит, не почувствует…»
Она вздохнула и тоже взялась за вилку. Благие помыслы накрывались железобетонной уверенностью, что в случае провала Усаги исчезнет даже из ее поля зрения – ищи ее потом!
«Ладно. Пусть Судьба решит по-своему, - Минако чуть прищурилась. – Не может быть, чтобы эта история так вот закончилась. Любовь Серенити и Эндимиона просто не может так оборваться!»
Усаги начало казаться, что жизнь превратилась в кошмарный сон. Этот год и вообще дался ей нелегко, но сейчас все стало хуже некуда. Она уже боялась выходить на улицу. После известия Минако в каждом встречном брюнете схожего телосложения девушка видела брата и испытывала жгучее желание перебежать на другую сторону улицы. А брюнетов в Нью-Йорке было немало.
- Он не может знать, что я здесь, - уговаривала себя девушка перед каждым выходом из дома. – Все считают, что я учусь в Осаке. Никто до сих пор не усомнился. Значит, это просто совпадение, что он сюда приехал. Он меня не ищет, иначе мне бы давно сказали. Мы ни за что не встретимся, его универ в другой стороне, и я туда не поеду.
В кампус девушка теперь возвращалась, обвешанная поклонниками со всех сторон. Милое личико, забавный акцент, немного детская неуклюжесть привлекали к ней внимание с самого начала обучения, и немало парней ходили рядом, ожидая лишь одного знака. В течение прошедшего года девушка старательно не замечала ни намеков, ни ухаживаний, не желая предавать свою единственную любовь, но сейчас была другая ситуация. Сейчас ее любовь превратилась в кошмар наяву, и от него требовалось спрятаться.
- Перестань сходить с ума! – с таким заявлением к ней через месяц ворвалась Мина, обнаружив свою принцессу в состоянии, близком к нервному истощению. – Вот что ты с собой делаешь, а? Типа, лучше помереть, но на глаза не попасться? Усаги, год прошел! Да он тебя и так не помнит, а уж сейчас и встретит – не узнает! Поэтому немедленно собирайся, мы идем гулять! – слабые протесты заглушила настойчивость актрисы. – Я сказала – гулять! Тебе нужен свежий воздух и здоровая пища, а не это не пойми что быстрого приготовления, которым ты уже месяц травишься!
Переубедить Минако было не легче, чем свернуть горы. Или переубедить саму Усаги. Поэтому девушка с самым несчастным видом побрела одеваться, мысленно прикидывая, что если надеть кепку с большим козырьком, солнечные очки потемнее и замотаться шарфом – ее точно никто не узнает.
Идея была забракована на корню.
- Что за чушь! – Минако сдернула шарф. – Этот цвет уже сезон, как не в моде! И вообще на улице жара, упаришься! И к чему эта пародия на кота Базилио? – очки улетели куда-то в угол комнаты. – Ты же в них сейчас ничего не увидишь! А этот раритет ты где выкопала? – девушка брезгливо обследовала кепку. – Фу! Уса! Где твое чувство прекрасного? – Мина распахнула ее шкаф и скептически оглядела висящую одежду, после чего в Усаги полетели джинсы и легкая кофточка с пояском. – Если не хочешь выделяться, одевайся как все!
Вечер прошел как в тумане. Усаги совершенно не помнила, что они ели в небольшом ресторанчике на берегу, какое кино смотрели, по каким улицам гуляли. Каждую секунду она ждала, что вот, сейчас появится ОН, и… Что дальше, девушка даже не представляла.
Расслабилась Усаги только в Луна-парке, куда ее затащила неугомонная подружка.
- Тебе надо развеяться, побыть ребенком! – и Усаги не стала спорить. Ребенком ей побыть действительно хотелось. Последний раз она была в парке аттракционов года два назад и уже подзабыла его яркую, почти волшебную атмосферу. А когда Минако купила им забавные маски, девушка и вовсе перестала ожидать подвоха на каждом шагу. Мало ли, в конце концов, блондинок в Нью-Йорке? Это вам не Япония…
Посреди неожиданного праздника Минако поймал звонок от Хиро. Уса проследила, как медленно выражение удовольствия на лице подруги сменяется выражением растерянности, а потом раздражения, и поняла, что прогулка подошла к концу. Мина убрала телефон в карман и виновато взглянула на нее:
- Прости. Вытащила тебя, а теперь вот… На студии сцену запороли, надо переснимать заново. Ты одна доберешься?
- Да, конечно, - Усаги легко улыбнулась и пожала плечами. – Не волнуйся, я уже взрослая девочка. Езжай, а я еще хотела на Колесо Обозрения попасть!
- Я забегу завтра, - клятвенно пообещала актриса и направилась к воротам парка. Усаги еще немного посидела на лавочке, разглядывая переливающееся яркими огнями Колесо, потом решительно встала, купила себе сладкой ваты и неторопливо пошла в сторону аттракциона. Почему бы действительно не прокатиться напоследок?
Возвращаться пришлось подземкой. Усаги прислонилась спиной к стене вагончика и даже слегка задремала под мерное покачивание и перестук колес. Вымотанный организм, получивший порцию ярких впечатлений, был готов провалиться в спячку где угодно. Состав затормозил перед очередной станцией; девушка негромко вздохнула и открыла слипающиеся глаза, понимая, что рискует действительно заснуть. И едва подавила зарождающийся в горле вопль. Только непроизвольно зажала рот рукой, чтобы уж точно ни звука не вылетело. В двери вагона стоял Мамору. И смотрел прямо на нее. Смотрел так, что она моментально проснулась, ощутив, как все надежды разбились в прах:
«Он все знает… Он приехал за мной…»
И Усаги сама не знала, чего в душе больше – страха или ликования.
Парень легонько встряхнул головой и сделал всего один шаг, сокращая разделяющее их расстояние до критического. Двери захлопнулись, и мужские руки уперлись в стену по бокам ее тела. И от одного лишь ощущения его близости беглянку окатила такая волна желания, что помимо воли вспыхнули щеки, и вопль, недавно подавленный, вырвался на волю судорожным вздохом. Мамору улыбнулся одними уголками рта и негромко произнес:
- Ну, здравствуй… Усако!
Надо было сохранить хоть какие-то остатки достоинства. Девушка постаралась взять себя в руки, подняла голову и, улыбаясь как ни в чем не бывало, произнесла:
- Привет, Мамо… - он не дал ей договорить, жадно сминая поцелуем ее губы, все еще хранящие вкус сахарной ваты, одним движением прижимая к себе тоненькое тело – состав вильнул, и Усаги по инерции приникла к нему еще плотнее. Мамору крепко обнял ее, не позволяя отстраниться обратно, и было наплевать, что остальные пассажиры косятся, а некоторые так и вовсе глазеют без смущения, вполголоса отпуская комментарии. Плевать! Она рядом, здесь, сейчас! Губы, которые он столько раз целовал во сне, тяжелый шелк волос, золотым потоком струящийся сквозь его пальцы, стройное тело, сводящее с ума…
В динамиках прозвучало название его станции, и Мамору слегка протрезвел. Усаги, наверное, надо было ехать дальше, но это парня сейчас не волновало. Он был не намерен выпускать ее из рук, едва отыскав. Мамору отстранился и потянул девушку за собой. Она не сопротивлялась.
Маленькая квартирка была освещена только отблесками уличных фонарей, но они не стали зажигать свет. Мамору легко подхватил спутницу на руки и донес до кровати. Когда он только приехал сюда в ее поисках, то рассчитывал сначала поговорить, но сейчас понимал, что уже не сможет успокоиться. Слишком долго без нее, слишком нужна…
- Усако… - жаркий шепот скользнул по ее шее, и девушка запрокинула голову, открывая горло мужским губам.
- Усако… - каждый поцелуй – как маленькое клеймо: моя, моя, моя. – Моя Усако…
Сильные пальцы вытащили из ее рук маску, которую девушка все еще судорожно сжимала, и Мамору коротко усмехнулся:
- Опять маскарад?
Усаги негромко всхлипнула и, крепко обхватив его шею, горячо поцеловала.
Тонкая хлопчатобумажная кофточка треснула по швам – ему уже некогда было разбираться, как снимается наряд. Прикосновение обнаженной кожи к коже сейчас было необходимо, как глоток воздуха. Тем более что и руки девушки сдирали с него футболку отнюдь не нежно.
- Джинсы… не рви… - успела выдохнуть Усаги, когда сильные пальцы потянули из петель ее ремень.
- Тогда сними их, - слова давались с трудом, а руки дрожали как у последнего пропойцы. Мамору оторвался от девушки, позволяя ей раздеться и раздеваясь сам, и ему казалось, что это длилось вечность, хотя на деле минуло вряд ли больше десяти секунд. Едва с тела Усаги слетели кружевные трусики, как он тут же сгреб девушку в охапку и уже не выпускал из объятий.
Они не считали время, и оно тихонько обходило стороной двоих, принадлежавших сейчас только друг другу. А когда исступленное желание немного поутихло, в комнате воцарилась тишина. Они молча лежали в объятиях друг друга и не знали, с чего начать разговор. Наконец Мамору решился:
- Зачем, Усако?
Девушка едва заметно вздрогнула, возвращаясь из сладкого тумана в реальный мир, и попыталась немного отстраниться. Не вышло. Мамору крепко обнимал ее, не позволяя больше выскользнуть из рук. Усаги сдалась и уткнулась носом в его плечо, едва слышно прошептав:
- Так было лучше для всех…
- Для кого – для всех? – он все-таки выпустил девушку, но лишь для того, чтобы нависнуть над ней всем телом и прямо заглянуть в печальные глаза. – Для тебя? Для меня? Для девчонок? Для парней? Для родителей? Ты хоть представляешь, как мама все это время переживала?
- Неужели ты не понимаешь? – Усаги тихо вздохнула. – Я и ты… Мы… Это неправильно! Я хотела, чтобы ты был счастлив, чтобы у тебя было все… Любимая девушка, семья, дети… Чтобы ты не считал себя… извращенцем из-за этой любви.
- А ты? Как же ты? – Мамору не сводил с нее требовательного взгляда. – Как же твое счастье? Или ты лгала мне, говоря, что любишь?
- Нет, - она покачала головой, и из уголков глаз скользнули крошечные слезинки. – Я люблю тебя. Тогда, сейчас… Всегда любила и буду любить…
- Так в чем же дело? Я тоже люблю тебя, - он нежно провел губами по ее лицу, слизывая соленые дорожки на висках. – Не ты ли мне доказывала, что ничего не имеет значения кроме нашей любви? Почему же ты меня бросила?
- Ты бы снова стал рисковать собой из-за меня, - девушка закрыла глаза. – Я не хочу такого больше… Я не могу тебя потерять…
- Дурочка, - Мамору крепко обнял ее, зарываясь лицом во встрепанные волосы. – А обо мне ты подумала? Какая жизнь ждала меня без тебя? Без себя? Чего ты хотела добиться, отнимая у меня воспоминания? Не говори мне о моем счастье, - упредил он ее готовый сорваться возглас. – Нет счастья без любимой, а, даже не помня тебя, я никого другого полюбить не мог. Неужели ты не поняла, что мы с тобой связаны? С нашего прошлого, со времен Серебряного Тысячелетия? Серенити, я ничто без тебя… Лучше бы ты меня умирать оставила, чем так…
- Не смей так говорить! – маленький кулачок довольно ощутимо ударил его по спине.
- Тогда не смей решать за меня, что для меня лучше, - он снова навис над девушкой, серьезно глядя ей в глаза. – Помнишь, как ты себя на моем месте чувствовала? Неужели думаешь, что мне не обидно? Я тебя просто оградить пытался, а ты хотела меня изменить…
- Прости, - шепотом отозвалась Усаги. – Я действительно хотела как лучше. Я, правда, люблю тебя. Но… Может быть, это судьба? Мы не могли быть вместе в прошлом из-за смерти, а сейчас ты мой брат…
- Нет, - коротко отозвался Мамору и откатился на подушку, устремляя взгляд в потолок.
- Что – нет? – теперь уже девушка нависла над ним, непонимающе хлопая ресницами.
- Я тебе не брат, - он перевел взгляд на ее лицо. – Тебя удочерили почти сразу после твоего рождения. Мне мама рассказала…
На столе лежала кипа старых газет, пестревших заголовками про странную компанию молодых людей, борющихся с монстрами на улицах города. Ши Тэнноу. И их предводитель Эндимион…
Эндимион…
Энд…
Мамору сжал голову ладонями, опасаясь, что та сейчас расколется на куски. Тягучая боль от заполонивших сознание картин прошлого билась в висках кузнечным молотом. Ши Тэнноу, сенши, Берилл, Металлия, Золотое и Серебряное Тысячелетие, Земля, Луна, Серебряный кристалл, королева Селена, принцесса Серенити.
Серенити…
Усаги…
Усако…
Парень негромко застонал от боли и отчаяния. Он вспомнил, где слышал этот голос, преследующий во снах. Там, в плену у Металлии, оглушенный ее темной силой, обездвиженный, он слышал, как Усаги звала его, умоляя очнуться, пытался открыть глаза и увидеть ее, но не мог стряхнуть с себя чары, в которые Металлия вбухала неимоверную энергию, желая сломить непокорного земного принца. Не сломила, но практически превратила в живой труп. А потом он ощутил, как отозвалась планета на призыв его Лордов, как очнувшаяся Берилл пытается пробиться к сознанию Серенити, и он дал ей эту возможность, предоставив свое тело в качестве проводника. А затем все залил слепящий свет Серебряного кристалла. И этот свет как на ключ закрыл его память, стирая прошлое и позволяя начать все с нового листа. Без Усаги.
Ярость на нее была ослепительной, но короткой – он слишком долго носил в себе эту любовь, слишком часто размышлял перед последним боем на тему их дальнейшей судьбы. Он слишком хорошо знал свою сестру и то, чего она хотела достичь. Можно ли злиться на того, кто желал дать тебе счастье? Так, как умел?
- Что случилось, милый? Голова заболела? – Химеми с тревожной заботой глядела на сына. – Таблетку?
- Нет, не надо, - Мамору откинулся на спинку стула и тоскливо посмотрел в потолок. Первый порыв найти Усаги, отшлепать, как следует, и вернуть домой, к себе, развеялся дымом. Зачем? Может быть, она права? Ведь когда-то он сам хотел, чтобы их пути разбежались как можно дальше. Сбылось. И теперь парень не знал, что делать. Будущее, еще недавно такое ясное и четкое, подернулось серой пеленой. Без Усаги все казалось мелким, незначительным, ненужным.
- Тебе надо отдыхать побольше, - вновь ворвался в мысли голос матери. – Ты себя в гроб загонишь такой учебой. Нет, я конечно очень рада, что ты у нас отличник и просто умница, но… Поверь, я гораздо больше буду рада здоровому и счастливому сыну.
- А если ты узнаешь, что твой сын ненормальный извращенец, ты тоже будешь ему рада? – негромко поинтересовался Мамору, не глядя на мать. Химеми нахмурилась и присела рядом, сжимая его ладонь в своих:
- Что случилось, милый? Может быть, поделишься?
- Ничего, просто… Интересно знать, что бы ты сказала, мама, если вдруг узнала бы, что твой сын влюблен в твою дочь? И если бы оказалось, что эта любовь взаимна? Если б выяснилось, что за вашей спиной у них были отношения? – он закрыл глаза, готовый ко всему – обмороку, истерике, удару. Но услышал только сдержанное хмыканье. Мамору немного удивленно повернул голову и воззрился на мать, смущенно покашливающую в кулачок.
- Хм… Знаешь, милый… Я, конечно, не одобрила бы в другом случае… То есть, не то, чтобы я совсем это одобряла… Но и не сказать, чтобы так уж против…
Парень ощутил настоятельную потребность поискать под столом укатившуюся туда челюсть. Он сощурил глаза до нормального размера и осторожно поинтересовался:
- То есть, тебя не смущает, что брат и сестра…
- Знаешь, мальчик мой, - Химеми разлила по чашкам чай и чуть склонила голову набок, внимательно изучая сына, - я хочу рассказать тебе одну историю. Это случилось семнадцать лет назад. У нас с твоим отцом выдались общие выходные, и мы всей семьей поехали на горячие источники. Тебе тогда был четвертый год, и ты вряд ли помнишь этот случай. Перед этим шли дожди, дорога была скользкая, и мы стали свидетелями аварии. Водитель не справился с управлением, и машина перевернулась. Разумеется, мы тут же забыли про всякий отдых и занялись своим прямым долгом. В той машине, видимо, тоже на отдых, ехала молодая пара. Мужчина погиб сразу, а женщина еще была жива. Она дожила до операционной и скончалась уже на руках у хирургов. Мы ничего не смогли сделать для нее. Кроме одного. Женщина была беременна, - Мамору вздрогнул и поднял глаза на мать; Химеми коротко улыбнулась и кивнула. – Мы спасли девочку. И начали искать ее родственников, но семья ее матери отказалась от внучки, а родственников отца мы так и не нашли. Ты ведь не помнишь, да? Ты целыми днями торчал около нее, а потом, когда сказали, что девочку отдадут в детский дом, устроил целую истерику с ревом и топаньем ногами, что мы должны забрать ее себе.
- Усаги… - губы отказывались слушаться.
- Да, так у нас в семье появилась Усаги, - Химеми отпила из чашки и повертела ее в руках, не сводя взгляда с чая. – Мы давно с твоим отцом собирались вам рассказать, но… Все как-то не складывалось. Все не могли слов найти… Знаешь, милый, - она неожиданно тепло улыбнулась и задорно посмотрела на сына, - когда ты там заливался слезами в коридоре, твой отец сказал, что ты никак жену себе нашел. Я вот сейчас думаю, может, Сейдзи не так уж и неправ был?
- Мама, - Мамору порывисто сжал ее пальцы и расцеловал ладони матери. – Мама… Ты не представляешь, что ты сейчас сделала!
- Представляю, - она усмехнулась и потрепала его по волосам. – Устроила себе большую головную боль, потому что внуки у меня будут – не подарок! Зная вас двоих…
- Потом она мне документы показала. На удочерение, - Мамору убрал с лица девушки выбившийся локон. – И свидетельство о рождении, где имена твоих родных родителей стоят – документы в той же машине были.
- Как их зовут? – Усаги, одетая в его рубашку, зябко сжимала обеими ладонями большую кружку с кофе. – Звали, то есть…
- Цукино Кенджи и Цукино Икуко, - он внимательно смотрел на нее.
- Цукино… Значит, я была бы Цукино Усаги, - она вздохнула и слегка передернула плечами. – Странно звучит.
- Но тебе бы подошло. Лунный кролик – это как раз в твоем духе, - Мамору улыбнулся и откинулся на спинку стула, закладывая руки за голову. – Впрочем, хорошо, что ты привыкла к фамилии Джиба. Все равно пришлось бы. Какая разница – до свадьбы или после?
- Св… свадьбы??? – девушка ошеломленно захлопала глазами.
- Разумеется! – он легко подался к ней и сжал ее ладони в своих. – Джиба Усаги, ты выйдешь за меня замуж?
Она придвинулась к нему поближе и легко, практически невесомо поцеловала своего принца. Мамору подхватил девушку на руки, и поцелуй из знака согласия плавно перерос в нечто большее.
За окном яркими огнями сверкала нью-йоркская ночь, и до рассвета у них было еще много времени.
Завтра они позвонят домой и сообщат всем радостную новость. Завтра принципиальный Кунсайт, заразившись счастьем принца и принцессы, сделает предложение своей Венере, и две подружки договорятся об одной свадьбе на четверых – ведь так веселее. Завтра выяснится, что у Рэй и Джеда скоро будет пополнение. Завтра на головы Усаги и Мамору упадет маленькая розововолосая девчушка с требованием отдать ей Серебряный кристалл. Завтра…
Но это уже совсем другая история…
- Я бы, конечно, пригласил вас всех в ресторан, - негромко говорил Джедайт словно бы оправдывающимся голосом, - но Рэй уперлась и сказала, что так будет лучше.
- Конечно, лучше, - Зойсайт сидел на толстой ветке дерева и с удовольствием болтал ногами в воздухе. – Разве в ресторане можно так развлечься? К тому же, тратить такой день на сидение в замкнутом помещении… Увольте меня!
- Уволю, если завтра не сдашь материал в печать! – моментально отозвался Нефрит. – Уже два дня филонишь. Редактор себе скоро все волосы на заднице вырвет!
- Пусть рвет. Сэкономит на депиляции, - ухмыльнулся рыжик. – А уволить – не уволишь! Хотя бы потому, что я – лучший журналист в твоем издании! И если что, то твои конкуренты не дремлют!
- Если бы знали, с каким боем я из тебя каждую статью вытрясаю, заснули бы сразу же, - пробурчал шатен, осознающий правоту слов друга.
- Ребята, не ссорьтесь в такой день, - к ним подбежали Ами и Мако, и Зойсайт сразу же спрыгнул вниз, обнимая свою девушку. – В конце концов, нас не позвали на свадьбу, так вы хоть годовщину этой свадьбы ссорами не портите!
- А кто сказал, что мы ссоримся? – Зой лукаво ухмыльнулся. – Мы просто решаем рабочие моменты!
- Рабочие моменты надо решать на работе! – заявила присоединившаяся к ним Берилл. – А сегодня все отдыхают! – она взяла за руку Мамору, лениво созерцающего плывущие в высоком небе облака, и потянула к столу. – Идем, все готово.
- Да, - парень поднялся и направился за ней.
- Жалко, Кунсайта и Минако нет. И, - Джедайт поймал короткий взгляд супруги, - и твоего дедушки, милая.
- У дедушки работа, - Рэй взяла бутерброд. – Должен же кто-то отвечать за храм, пока мы прохлаждаемся.
- Мы не прохлаждаемся, а отмечаем важную дату! – заявил Нефрит, ловко разливая вино. – Если бы вы нас еще и на годовщину не позвали…
- Неф, я ведь уже говорил, все получилось спонтанно! – Джедайт пожал плечами и взглянул на Рэй. Мико кивнула:
- Вот именно! Дедушку хлебом не корми, дай меня замуж выдать. Джед только заикнулся, как нас тут же потащили под венец!
- Но не скажу, что я об этом жалею, - усмехнулся блондин.
- Я тоже, - девушка улыбнулась в ответ.
- Вот за это давайте и выпьем! – Нефрит быстренько раздал бокалы. – За то, чтобы вы никогда не жалели о своем поспешном шаге!
- Насколько я знаю, вы тоже уже собрались так поспешить, - Зойсайт лукаво прищурился, глядя на друга и чуть покрасневшую Мако. – Буквально позавчера ходили подавать.
- И откуда ты такой всезнайка? – сквозь зубы пробормотал Неф.
- Слухи ходят, - туманно объяснил рыжик и чмокнул Ами в щечку. – Впрочем, вы не одиноки. Как только я закончу учебу, мы с Ами тоже думаем подать заявление.
- А Кун все еще ждет, пока Минако восемнадцать исполнится? – поинтересовалась Берилл, лениво ковыряясь в бенто.
- Ага, - Зойсайт кивнул. – Мина еще год назад была не против, но ты же знаешь нашего айсберга – уперся, и ни в какую. Совершеннолетие, учеба… А сам усвистал за ней в Америку, якобы на стажировку.
- Почему якобы? – Мамору приподнялся на локте и серьезно взглянул на друга. – Я читал его последнюю работу и вполне понимаю, почему ему предлагают там остаться.
- Не останется, - Нефрит покачал головой. – Как только у Минако закончится контракт, они сразу же сюда вернутся.
- Откуда такая уверенность? – брюнет чуть приподнял бровь. – В Америке у Кунсайта гораздо больше возможностей, чем здесь. И он это прекрасно понимает.
Компания перебросилась взглядами, и Джедайт невозмутимо ответил:
- Просто он патриот, - после чего старательно сосредоточился на салате.
- К тому же, здесь мы, - добавил Зойсайт и тоже опустил глаза в тарелку.
Мамору слегка встряхнул головой и немного раздраженно дернул уголком рта. Это уже стало привычкой, когда он чего-то не понимал. А в последний год он редко мог с уверенностью сказать, что вокруг происходит. Начиная с того, что в один прекрасный день он очнулся в больнице в окружении кучи людей, называющих себя его друзьями и семьей.
Ему говорили, что он попал в аварию и потерял память. Показывали кучу фотографий и домашних фильмов. Рассказывали про самые разные события его жизни. Его обследовали медицинские светила в области психиатрии. Все, как один, сходились во мнении, что головной мозг в аварии не пострадал, и амнезия возникла как защитная реакция сознания, следовательно, вскоре он все вспомнит. Однако время шло, а воспоминаний не прибавлялось.
Он вернулся домой, откуда, как ему сказали, переехал незадолго до происшествия. И – да – Мамору мог с уверенностью сказать, что действительно прожил здесь долгое время. Хотя бы потому, что иногда, не задумываясь, находил то, о чем не мог помнить сейчас, интуитивно знал расположение комнат и мебели. Его родители тоже воспринимались, как близкие люди, и он чувствовал, что искренне их любил в прошлом, поэтому часто возникало недоумение – зачем потребовалось отсюда съезжать? Четверка молодых людей, неустанно несущих вахту в больнице – когда все вместе, когда по очереди, - тоже казалась по-своему родной, но почему – он не помнил. Просто было чувство, что он может им доверять, как самому себе. Иногда у них была привычка, задумавшись, называть его «Энд». Кунсайт объяснил, что это его прозвище, и Мамору смирился – трудно искоренять чужие привычки, тем более, если сам он раньше был не против. Впрочем, они старались так не оговариваться, заметив, как непроизвольно морщится парень при этом имени.
За достаточно короткое время Мамору сумел войти в старую жизнь, приспособив ее под новые рамки. Познакомился с девушками своих друзей – тоже на диво дружной компанией, словно ребята их так и выбирали - одной кучей. Ну, не со всеми. Кунсайт так и не представил ему свою Минако лично, потому что юная звезда умчалась в Америку по новому контракту. А через полгода туда отправили и самого Куна. Мамору сильно подозревал, что тут замешаны связи семьи Нефрита, но докапываться не стал. В конце концов, счастье друга для него было не пустым словом. А Кунсайт, судя по его редким е-мэйлам, был там очень счастлив.
Из-за аварии Мамору отстранили от занятий, оставив на второй год, и все время, отпущенное на отдых и восстановление, брюнет потратил на учебу, с маниакальным упорством вникая в то, чем занимался последние несколько лет. Знания усваивались легко и без особых усилий, и частенько парень скрипел зубами, жалея, что так же легко не может пройти заново весь курс своих воспоминаний. С учебой ему помогали ребята и Берилл – симпатичная кареглазая брюнетка, студентка археологического факультета. Мамору так и не смог понять, кем она ему приходилась раньше – друзья отмалчивались или отделывались невразумительными ответами, а сама Берилл пожимала плечами и с улыбкой говорила, что друг и просто хочет помочь. В конце концов, увидев, как мать радуется женскому обществу в доме, Мамору смирился и отстал с расспросами. Девушка не навязывалась, не флиртовала, просто была рядом, всегда готовая помочь, и он принял ее помощь. И когда отношения как-то плавно переросли из дружеских в нечто большее, Мамору не сильно возражал.
Однако все-таки порой ему казалось, что в их милой компании идет некая вторая жизнь. Что есть какой-то секрет, в который его никто не хочет посвящать. Он пытался выяснить, что это, всеми доступными окольными путями - спрашивать в лоб уже было глупо, пробовал. Друзья, как один, на расспросы отвечали удивленными взглядами и шутками на тему его обострившейся мнительности. Впрочем, окольные пути пока что приводили к тому же результату.
Чаще всего это ощущение возникало, когда в разговоре случайно мелькало имя «Усаги». Этот человек до сих пор был для Мамору всего лишь образом на бумаге или экране. Симпатичная голубоглазая девчушка с двумя хвостиками, подружка женской части их компании. Единственная из прошлой жизни, кого он так и не увидел. Усаги, как ему рассказывали, во время его реабилитации уехала учиться по обмену в закрытую школу для девушек и не очень-то стремилась домой, отделываясь письмами раз в два-три месяца. И ему совершенно непонятно было, почему так покалывало сердце каждый раз, когда кто-нибудь из друзей ее вспоминал.
А потом начались эти непонятные сны, в которых нежный девичий голос звал его, умоляя очнуться, не покидать. Незнакомка каждый раз звала его по-разному – то Мамору, то Эндимионом, но во снах это вовсе не было странным. Он изо всех сил пытался открыть глаза, увидеть ту, чьи руки так ласково гладили его лицо и перебирали волосы, но стоило лишь поднять ресницы, как парень тут же просыпался и видел над собой только потолок своей комнаты. Иногда сны были другие, наполненные жаром страсти, влажными поцелуями, ощущением тонкого девичьего тела в ладонях, бешеным желанием, и после таких снов с каждым разом становилось все труднее смотреть в лицо Берилл, потому что девушкой его грез точно была не она. Уж слишком сладкий вишневый вкус сна отличался от карамельного привкуса помады брюнетки. В тот единственный раз, когда Мамору оказался в квартире девушки и получил недвусмысленное предложение остаться там до утра, он понял, что не сможет. Не сможет переступить через эти сны, не сможет отрешиться в объятиях другой девушки, не сможет так поступить и с самой Берилл – переспать с ней, представляя в это время другую.
Расстались они так же легко, как начали встречаться. Мамору к своему стыду и удивлению почувствовал, словно с его шеи свалилась огромная тяжесть, как будто своим романом с Берилл он предавал эту таинственную незнакомку из своих снов. И хотя Берилл по-прежнему была рядом, вскользь дав понять, что согласна подождать, пока Мамору не будет готов, сам он знал, что к брюнетке уже не вернется.
А потом началась учеба, уехал Кунсайт, Нефрит купил газету и запряг всех помогать ему спасать ее от банкротства, и круговорот ежедневных дел захватил с головой, не оставляя времени на размышления и сожаления. В Мото-Азабу Берилл по-прежнему считали его девушкой, и они не спешили никого разубеждать. Берилл – из ожиданий, что он вернется. Сам Мамору – из чисто практических соображений, что при наличии девушки, остальные поклонницы к нему просто не сунутся, а их, как выяснилось, было совсем немало.
А тайны вокруг никак не поддавались разгадке. Вот и сейчас фраза Зойсайта оказалась понятна всем, кроме него, хотя Мамору догадывался, что его она тоже касается, что раньше он бы все понял и даже больше – просто не стал бы задавать таких глупых вопросов.
Глубоко вздохнув, парень подавил раздражение и мысленно приказал себе не портить друзьям сегодняшний праздник. Отпив из бокала, он откинулся на спину, заложив руки за голову, и принялся снова изучать облака.
Они едва успели войти во вкус пикника, как неподалеку в парке раздались срывающиеся крики. Мамору словно подбросило вверх непонятное ощущение, возникшее в груди. Такое уже было раньше – его начинало куда-то отчаянно тянуть. Он резко сел и повернулся в сторону криков, напряженно вслушиваясь, стараясь уловить сам не зная что.
- Вот черт, - чуть скучающим тоном протянул Нефрит и посмотрел на друзей. – Сок заканчивается. Чья очередь идти?
- Я пойду, - Зойсайт вскочил на ноги. – Ты в прошлый раз ходил, а у Джеда сегодня праздник. Ами, ты со мной?
- Разумеется, - синевласка поднялась с покрывала и усмехнулась. – Тебя одного только отпусти, забредешь неизвестно куда!
- Когда это я забредал?! – возмутился парень.
- На той неделе, - она схватила его за руку и потащила за собой. – Пошли в кино, а в результате сами устроили шпионские игры за твоим очередным репортажем!
Мамору недоуменно смотрел на друзей. Где-то по-прежнему раздавались громкие испуганные крики и непонятный рев, а ребята спокойно продолжали пикник. После очередного крика он не выдержал и, вскочив, бросился в сторону звуков. Однако Неф догнал его и, схватив за руку, заставил остановиться:
- Куда тебя понесло?
- Там что-то случилось. Может быть, помощь нужна, - Мамору мрачно смотрел в непроницаемо-синие глаза друга. – Вы можете сидеть дальше, а я схожу.
- Им помогут без тебя, - хватка на запястье стала чуть сильнее, однако брюнет легко вырвал руку:
- Это твоя позиция, Нефрит? Не знал, что ты можешь спокойно наслаждаться жизнью, когда рядом с тобой кого-то явно мучают.
На секунду на скулах шатена проступили желваки, но Неф тут же взял себя в руки:
- Нет. Это не моя позиция. Но я не думаю, что смогу помочь. Хочешь, сходим вместе и убедимся, что наша помощь им не требуется.
- Да, хочу! – почти с вызовом ответил Мамору, вновь ощутивший в ситуации присутствие потайного дна. Нефрит явно знал больше, чем хотел сказать.
- Мы скоро! – громогласно объявил Неф и легким шагом направился на звук. Крики неожиданно сменились громким воем, и Мамору сорвался на бег.
Когда они выскочили на небольшую парковую площадь, все уже было кончено. Драконообразный монстр сверкал на солнце ледяным панцирем, а в следующий момент эта скульптура была разнесена приличных размеров огненным шаром. Рыжеволосый парень в странном костюме помог подняться девушке в синем сэйлор-фуку, и парочка вместе исчезла в зарослях. До ушей наблюдавших донесся лишь немного рассерженный женский голос:
- Я же тебе говорила – подождать, пока я заморожу…
- Ну, убедился, что им помогли? – Нефрит сложил руки на груди и скептически смотрел на друга.
- Откуда ты знал? – Мамору резко развернулся к нему и впился взглядом в его глаза.
- Потому что такое нередко случается, - шатен развел руками. – Иногда здесь появляются юмы, и эта компания…
- Юмы, - в сознании словно что-то щелкнуло, и мелькнули образы различного вида чудовищ. – Я их уже видел… Не таких, как эта. Других. Много, - он сжал виски ладонями и энергично потряс головой, как будто пытаясь заставить воспоминания перетряхнуться и выпустить наверх забытое прошлое.
- Такое только в кошмарах может присниться, - изрек Нефрит и потащил его обратно. – Идем. Здесь уже все в порядке, и помощь никому не требуется.
- А кто эти двое? – продолжил допытываться Мамору, и Неф понял, что попал. Способность друга клещом вцепиться в интересующий его вопрос совершенно не пострадала от амнезии.
- Ну, их называют сэйлор-сенши и Ши Тэнноу, - информацию шатен старательно сцеживал по капле. – Поищи в газетах, иногда про них пишут. Одно время они были очень популярны.
- Сенши, Ши Тэнноу, - Мамору обкатал слова на языке, словно пробуя их на вкус. – Я уже точно слышал это.
- Это не удивительно, - устало вздохнул Нефрит. – В Токио о них только слепо-глухо-немые не слышали. Народ всегда был охоч до желтой прессы, - и, поколебавшись, добавил. – Однажды они даже у нас на маскараде появились. В нашей гимназии.
Мамору встал, как вкопанный, и вскинул на друга потемневшие глаза:
- Маскарад… Та девушка…
- Какая девушка? – Нефрит обеспокоено нахмурился. – Ты о чем?
- Девушка. Длинноволосая блондинка. Такая… - Мамору беспомощно покрутил рукой в воздухе, не в силах объяснить словами. – Там, на маскараде, я с ней танцевал. Она еще в платье была пышном, белом. И в серебристой полумаске. Не помнишь?
На секунду в глазах шатена мелькнуло странное выражение, и Мамору понял – друг знает, о ком он говорит:
- Кто она, Неф?
- Понятия не имею, - тот отвел взгляд.
- Врешь, - Мамору хищно прищурился. – Кто она?
- Сказал же, не знаю! – Нефрит передернул плечами и поспешно направился к месту пикника.
- А я думал, мы никогда не врем друг другу, - холодный голос Мамору хлестнул его сильнее любой плети, заставляя остановиться. – Думал, вы хотите мне помочь вспомнить…
- Я хочу. Действительно хочу помочь, - Нефрит резко развернулся и сжал кулаки. – И я помогу всем, чем смогу… Но…
- Все время «но», - Мамору сверлил его взглядом. – Может, расскажешь мне об этом «но», Неф?
- Скажи, ты бы мог нарушить данное слово? – тихо поинтересовался тот.
Еще некоторое время темно-синие глаза пронзительно смотрели в лицо Нефрита, словно выискивая там следы неискренности, а потом плечи брюнета опустились, и он глухо поинтересовался:
- Скажи хотя бы, кому вы дали слово.
Нефрит пару мгновений колебался, а потом на его лице появилась совершенно кошачья, невозможно лукавая улыбка. Мамору чуть приподнял бровь, наблюдая эти метаморфозы, а шатен с каким-то наслаждением в голосе ответил:
- Усаги!
Небольшое уютное кафе было полупустым, поэтому заглянувшая в него парочка блондинок без труда нашла свободный уголок. Сидящие в зале посетители одарили их заинтересованными взглядами, и было непонятно, что больше привлекло внимание – сочетание азиатских черт лица и светлых волос, странная прическа одной из девушек или закрытое огромными очками и надвинутым козырьком бейсболки лицо второй.
Подруги устроились за столиком и открыли принесенное официанткой меню.
- Мне пока, пожалуй, стакан сока. Апельсинового, - проговорила одна из девушек, не отрываясь от списка блюд.
- Мне тоже, - отозвалась вторая и, когда официантка отошла, смешливо блеснула голубыми глазами из-под козырька. – А твой английский стал заметно лучше по сравнению с прошлым годом. Почти без акцента.
- Это было легче, чем мне сначала казалось. К тому же, Артемис иногда бывает занудой почище Луны. И вообще, гораздо проще выучить язык, чем каждую секунду листать словарь, - Усаги негромко вздохнула и отложила меню. – С чего это вдруг ты решила меня увидеть посреди разгара съемок? У меня, между прочим, как раз пара профильного предмета – основы менеджмента. Или ты уже забыла про свою идею?
- Так ты и не завтра выпускаешься, - резонно возразила Минако и тоже отложила меню. – А вообще я тебя позвала по делу.
Усаги нетерпеливо заерзала на месте, но подошедшая официантка не дала сразу удовлетворить любопытство. Только когда она удалилась, записав заказ, девушка атаковала подругу вопросами:
- Что за дело? Что-то случилось? В Токио?
- Можно и так сказать, - ответ Минако заставил ее напрячься. – Случилось. И в Токио. И здесь тоже… Мамору приезжает. Как студент по обмену. В тот же универ, где Кун.
Усаги замерла, как мышка, боясь даже вздохнуть:
- Он…
- Не знаю, - Мина сцепила пальцы и серьезно смотрела на принцессу. – Кунсайт сказал, что его тоже отправили на стажировку в связи с выдающимися успехами. Девочки ничего не сообщали в последнее время. Возможно, это просто совпадение.
- Совпадение, - едва произнесла Усаги побледневшими губами. Сердце, остановившееся на секунду от сообщения подруги, застучало с удвоенной силой. Она очень хотела верить, что это просто совпадение. Ведь он же не знал, где она… Он просто не помнил, кто она такая! Не должен был помнить! Ей бы сказали, если бы…
- Успокойся, - тонкие, но сильные пальцы сжали ее ладонь, и Усаги увидела ободряющий взгляд Минако. – Нью-Йорк – большой город! Вы можете просто не встретиться!
- Надолго он? – голос моментально осип, и Уса тут же приникла к соку.
- Пока на год, дальше – неизвестно, - актриса хотела бы порадовать подругу известием, что парень приедет ненадолго, но против фактов было не поспорить. Да и не хотелось Минако спорить с этими фактами. Спорить с судьбой. Усаги попыталась, и что в итоге? Мамору от амнезии мучается, а сама она – от его отсутствия рядом. Мина тоже приложилась к соку и искоса посмотрела на подругу, отмечая, как похудела и осунулась та за прошедший год.
Когда после сражения с Металлией они неожиданно оказались в больнице, где лежащий без сознания Мамору почему-то считался попавшим в аварию, девушка была не так удивлена, как когда Усаги прибежала к ней с совершенно диким взглядом и не менее дикой просьбой – помочь выехать из Японии в ближайшее время и чем дальше, тем лучше. Минако даже решила было, что подружка сошла с ума от пережитого. А уж когда принцесса рассказала, о чем попросила Серебряный кристалл, у Венеры и вовсе волосы дыбом встали. Мыслимое ли дело - заставить человека все забыть и начать жизнь сначала? Однако Усаги едва не валялась у нее в ногах, слезно умоляя посодействовать в ее плане. И Мина сдалась. С условием, что поедет вместе с ней.
Состряпать для родительского успокоения липовое приглашение в одну из закрытых японских академий не составило труда. Устроить через знакомых студентку по обмену в один из американских колледжей – тоже. Сложнее было уговорить остальную компанию поддержать эту бредовую на общий взгляд идею. Но Усаги смогла.
О чем принцесса лично беседовала с каждым из друзей, какие приводила доводы, Мина не знала, но это сработало. Скрепя сердце, скрипя зубами, хмурясь и угрюмо качая головой, но все согласились. И девушки уже через несколько дней покинули Токио. Минако работала по новому контракту, Усаги училась и планировала воспользоваться щедрым предложением подруги – стать менеджером восходящей звезды.
Конечно, не хватало девчонок и ребят, хотя они и созванивались достаточно регулярно. Однако Уса постепенно отдалялась от этих разговоров, все время находя какие-то важные предлоги, чтобы не общаться с остальными. Минако, понимающая ее тоску по Мамору, не настаивала. А когда приехал Кунсайт, подруга и вовсе как-то потихоньку исчезла из квартиры Айно, перебравшись в кампус колледжа, и теперь навещала парочку хорошо если раз в месяц. Успокаивало Минако лишь то, что Артемис нес неусыпную вахту возле принцессы и каждый вечер сдавал подробный отчет.
В течение всего года Минако уже не раз и не два пыталась уговорить Усаги вернуться в Токио, посмотреть лично, как там идут дела. Но девушка уперлась, как маленький ослик, и нипочем не соглашалась. Она искренне считала, что так будет лучше. Что так Мамору сможет жить нормальной жизнью, не помня о том, что любил ее когда-то. Найдет себе хорошую девушку, женится, заведет семью. Указывать Усаги на то, как подозрительно начинали при этом слезиться ее глаза и срываться голос, Минако считала излишним – не маленькая, сама все прекрасно понимает. Когда пришли новости, что Мамору начал встречаться с Берилл, принцесса только дернула плечиком и утвердительно кивнула:
- Это хорошо. Она его любит. Я ведь ей обещала.
Богиня Любви с трудом подавила желание завыть.
«А может, стоит все-таки их столкнуть лбами? – мрачно размышляла актриса, разглядывая обедающую подругу. – Пусть встретятся, поговорят… Если он действительно ничего не вспомнит, не почувствует…»
Она вздохнула и тоже взялась за вилку. Благие помыслы накрывались железобетонной уверенностью, что в случае провала Усаги исчезнет даже из ее поля зрения – ищи ее потом!
«Ладно. Пусть Судьба решит по-своему, - Минако чуть прищурилась. – Не может быть, чтобы эта история так вот закончилась. Любовь Серенити и Эндимиона просто не может так оборваться!»
Усаги начало казаться, что жизнь превратилась в кошмарный сон. Этот год и вообще дался ей нелегко, но сейчас все стало хуже некуда. Она уже боялась выходить на улицу. После известия Минако в каждом встречном брюнете схожего телосложения девушка видела брата и испытывала жгучее желание перебежать на другую сторону улицы. А брюнетов в Нью-Йорке было немало.
- Он не может знать, что я здесь, - уговаривала себя девушка перед каждым выходом из дома. – Все считают, что я учусь в Осаке. Никто до сих пор не усомнился. Значит, это просто совпадение, что он сюда приехал. Он меня не ищет, иначе мне бы давно сказали. Мы ни за что не встретимся, его универ в другой стороне, и я туда не поеду.
В кампус девушка теперь возвращалась, обвешанная поклонниками со всех сторон. Милое личико, забавный акцент, немного детская неуклюжесть привлекали к ней внимание с самого начала обучения, и немало парней ходили рядом, ожидая лишь одного знака. В течение прошедшего года девушка старательно не замечала ни намеков, ни ухаживаний, не желая предавать свою единственную любовь, но сейчас была другая ситуация. Сейчас ее любовь превратилась в кошмар наяву, и от него требовалось спрятаться.
- Перестань сходить с ума! – с таким заявлением к ней через месяц ворвалась Мина, обнаружив свою принцессу в состоянии, близком к нервному истощению. – Вот что ты с собой делаешь, а? Типа, лучше помереть, но на глаза не попасться? Усаги, год прошел! Да он тебя и так не помнит, а уж сейчас и встретит – не узнает! Поэтому немедленно собирайся, мы идем гулять! – слабые протесты заглушила настойчивость актрисы. – Я сказала – гулять! Тебе нужен свежий воздух и здоровая пища, а не это не пойми что быстрого приготовления, которым ты уже месяц травишься!
Переубедить Минако было не легче, чем свернуть горы. Или переубедить саму Усаги. Поэтому девушка с самым несчастным видом побрела одеваться, мысленно прикидывая, что если надеть кепку с большим козырьком, солнечные очки потемнее и замотаться шарфом – ее точно никто не узнает.
Идея была забракована на корню.
- Что за чушь! – Минако сдернула шарф. – Этот цвет уже сезон, как не в моде! И вообще на улице жара, упаришься! И к чему эта пародия на кота Базилио? – очки улетели куда-то в угол комнаты. – Ты же в них сейчас ничего не увидишь! А этот раритет ты где выкопала? – девушка брезгливо обследовала кепку. – Фу! Уса! Где твое чувство прекрасного? – Мина распахнула ее шкаф и скептически оглядела висящую одежду, после чего в Усаги полетели джинсы и легкая кофточка с пояском. – Если не хочешь выделяться, одевайся как все!
Вечер прошел как в тумане. Усаги совершенно не помнила, что они ели в небольшом ресторанчике на берегу, какое кино смотрели, по каким улицам гуляли. Каждую секунду она ждала, что вот, сейчас появится ОН, и… Что дальше, девушка даже не представляла.
Расслабилась Усаги только в Луна-парке, куда ее затащила неугомонная подружка.
- Тебе надо развеяться, побыть ребенком! – и Усаги не стала спорить. Ребенком ей побыть действительно хотелось. Последний раз она была в парке аттракционов года два назад и уже подзабыла его яркую, почти волшебную атмосферу. А когда Минако купила им забавные маски, девушка и вовсе перестала ожидать подвоха на каждом шагу. Мало ли, в конце концов, блондинок в Нью-Йорке? Это вам не Япония…
Посреди неожиданного праздника Минако поймал звонок от Хиро. Уса проследила, как медленно выражение удовольствия на лице подруги сменяется выражением растерянности, а потом раздражения, и поняла, что прогулка подошла к концу. Мина убрала телефон в карман и виновато взглянула на нее:
- Прости. Вытащила тебя, а теперь вот… На студии сцену запороли, надо переснимать заново. Ты одна доберешься?
- Да, конечно, - Усаги легко улыбнулась и пожала плечами. – Не волнуйся, я уже взрослая девочка. Езжай, а я еще хотела на Колесо Обозрения попасть!
- Я забегу завтра, - клятвенно пообещала актриса и направилась к воротам парка. Усаги еще немного посидела на лавочке, разглядывая переливающееся яркими огнями Колесо, потом решительно встала, купила себе сладкой ваты и неторопливо пошла в сторону аттракциона. Почему бы действительно не прокатиться напоследок?
Возвращаться пришлось подземкой. Усаги прислонилась спиной к стене вагончика и даже слегка задремала под мерное покачивание и перестук колес. Вымотанный организм, получивший порцию ярких впечатлений, был готов провалиться в спячку где угодно. Состав затормозил перед очередной станцией; девушка негромко вздохнула и открыла слипающиеся глаза, понимая, что рискует действительно заснуть. И едва подавила зарождающийся в горле вопль. Только непроизвольно зажала рот рукой, чтобы уж точно ни звука не вылетело. В двери вагона стоял Мамору. И смотрел прямо на нее. Смотрел так, что она моментально проснулась, ощутив, как все надежды разбились в прах:
«Он все знает… Он приехал за мной…»
И Усаги сама не знала, чего в душе больше – страха или ликования.
Парень легонько встряхнул головой и сделал всего один шаг, сокращая разделяющее их расстояние до критического. Двери захлопнулись, и мужские руки уперлись в стену по бокам ее тела. И от одного лишь ощущения его близости беглянку окатила такая волна желания, что помимо воли вспыхнули щеки, и вопль, недавно подавленный, вырвался на волю судорожным вздохом. Мамору улыбнулся одними уголками рта и негромко произнес:
- Ну, здравствуй… Усако!
Надо было сохранить хоть какие-то остатки достоинства. Девушка постаралась взять себя в руки, подняла голову и, улыбаясь как ни в чем не бывало, произнесла:
- Привет, Мамо… - он не дал ей договорить, жадно сминая поцелуем ее губы, все еще хранящие вкус сахарной ваты, одним движением прижимая к себе тоненькое тело – состав вильнул, и Усаги по инерции приникла к нему еще плотнее. Мамору крепко обнял ее, не позволяя отстраниться обратно, и было наплевать, что остальные пассажиры косятся, а некоторые так и вовсе глазеют без смущения, вполголоса отпуская комментарии. Плевать! Она рядом, здесь, сейчас! Губы, которые он столько раз целовал во сне, тяжелый шелк волос, золотым потоком струящийся сквозь его пальцы, стройное тело, сводящее с ума…
В динамиках прозвучало название его станции, и Мамору слегка протрезвел. Усаги, наверное, надо было ехать дальше, но это парня сейчас не волновало. Он был не намерен выпускать ее из рук, едва отыскав. Мамору отстранился и потянул девушку за собой. Она не сопротивлялась.
Маленькая квартирка была освещена только отблесками уличных фонарей, но они не стали зажигать свет. Мамору легко подхватил спутницу на руки и донес до кровати. Когда он только приехал сюда в ее поисках, то рассчитывал сначала поговорить, но сейчас понимал, что уже не сможет успокоиться. Слишком долго без нее, слишком нужна…
- Усако… - жаркий шепот скользнул по ее шее, и девушка запрокинула голову, открывая горло мужским губам.
- Усако… - каждый поцелуй – как маленькое клеймо: моя, моя, моя. – Моя Усако…
Сильные пальцы вытащили из ее рук маску, которую девушка все еще судорожно сжимала, и Мамору коротко усмехнулся:
- Опять маскарад?
Усаги негромко всхлипнула и, крепко обхватив его шею, горячо поцеловала.
Тонкая хлопчатобумажная кофточка треснула по швам – ему уже некогда было разбираться, как снимается наряд. Прикосновение обнаженной кожи к коже сейчас было необходимо, как глоток воздуха. Тем более что и руки девушки сдирали с него футболку отнюдь не нежно.
- Джинсы… не рви… - успела выдохнуть Усаги, когда сильные пальцы потянули из петель ее ремень.
- Тогда сними их, - слова давались с трудом, а руки дрожали как у последнего пропойцы. Мамору оторвался от девушки, позволяя ей раздеться и раздеваясь сам, и ему казалось, что это длилось вечность, хотя на деле минуло вряд ли больше десяти секунд. Едва с тела Усаги слетели кружевные трусики, как он тут же сгреб девушку в охапку и уже не выпускал из объятий.
Они не считали время, и оно тихонько обходило стороной двоих, принадлежавших сейчас только друг другу. А когда исступленное желание немного поутихло, в комнате воцарилась тишина. Они молча лежали в объятиях друг друга и не знали, с чего начать разговор. Наконец Мамору решился:
- Зачем, Усако?
Девушка едва заметно вздрогнула, возвращаясь из сладкого тумана в реальный мир, и попыталась немного отстраниться. Не вышло. Мамору крепко обнимал ее, не позволяя больше выскользнуть из рук. Усаги сдалась и уткнулась носом в его плечо, едва слышно прошептав:
- Так было лучше для всех…
- Для кого – для всех? – он все-таки выпустил девушку, но лишь для того, чтобы нависнуть над ней всем телом и прямо заглянуть в печальные глаза. – Для тебя? Для меня? Для девчонок? Для парней? Для родителей? Ты хоть представляешь, как мама все это время переживала?
- Неужели ты не понимаешь? – Усаги тихо вздохнула. – Я и ты… Мы… Это неправильно! Я хотела, чтобы ты был счастлив, чтобы у тебя было все… Любимая девушка, семья, дети… Чтобы ты не считал себя… извращенцем из-за этой любви.
- А ты? Как же ты? – Мамору не сводил с нее требовательного взгляда. – Как же твое счастье? Или ты лгала мне, говоря, что любишь?
- Нет, - она покачала головой, и из уголков глаз скользнули крошечные слезинки. – Я люблю тебя. Тогда, сейчас… Всегда любила и буду любить…
- Так в чем же дело? Я тоже люблю тебя, - он нежно провел губами по ее лицу, слизывая соленые дорожки на висках. – Не ты ли мне доказывала, что ничего не имеет значения кроме нашей любви? Почему же ты меня бросила?
- Ты бы снова стал рисковать собой из-за меня, - девушка закрыла глаза. – Я не хочу такого больше… Я не могу тебя потерять…
- Дурочка, - Мамору крепко обнял ее, зарываясь лицом во встрепанные волосы. – А обо мне ты подумала? Какая жизнь ждала меня без тебя? Без себя? Чего ты хотела добиться, отнимая у меня воспоминания? Не говори мне о моем счастье, - упредил он ее готовый сорваться возглас. – Нет счастья без любимой, а, даже не помня тебя, я никого другого полюбить не мог. Неужели ты не поняла, что мы с тобой связаны? С нашего прошлого, со времен Серебряного Тысячелетия? Серенити, я ничто без тебя… Лучше бы ты меня умирать оставила, чем так…
- Не смей так говорить! – маленький кулачок довольно ощутимо ударил его по спине.
- Тогда не смей решать за меня, что для меня лучше, - он снова навис над девушкой, серьезно глядя ей в глаза. – Помнишь, как ты себя на моем месте чувствовала? Неужели думаешь, что мне не обидно? Я тебя просто оградить пытался, а ты хотела меня изменить…
- Прости, - шепотом отозвалась Усаги. – Я действительно хотела как лучше. Я, правда, люблю тебя. Но… Может быть, это судьба? Мы не могли быть вместе в прошлом из-за смерти, а сейчас ты мой брат…
- Нет, - коротко отозвался Мамору и откатился на подушку, устремляя взгляд в потолок.
- Что – нет? – теперь уже девушка нависла над ним, непонимающе хлопая ресницами.
- Я тебе не брат, - он перевел взгляд на ее лицо. – Тебя удочерили почти сразу после твоего рождения. Мне мама рассказала…
На столе лежала кипа старых газет, пестревших заголовками про странную компанию молодых людей, борющихся с монстрами на улицах города. Ши Тэнноу. И их предводитель Эндимион…
Эндимион…
Энд…
Мамору сжал голову ладонями, опасаясь, что та сейчас расколется на куски. Тягучая боль от заполонивших сознание картин прошлого билась в висках кузнечным молотом. Ши Тэнноу, сенши, Берилл, Металлия, Золотое и Серебряное Тысячелетие, Земля, Луна, Серебряный кристалл, королева Селена, принцесса Серенити.
Серенити…
Усаги…
Усако…
Парень негромко застонал от боли и отчаяния. Он вспомнил, где слышал этот голос, преследующий во снах. Там, в плену у Металлии, оглушенный ее темной силой, обездвиженный, он слышал, как Усаги звала его, умоляя очнуться, пытался открыть глаза и увидеть ее, но не мог стряхнуть с себя чары, в которые Металлия вбухала неимоверную энергию, желая сломить непокорного земного принца. Не сломила, но практически превратила в живой труп. А потом он ощутил, как отозвалась планета на призыв его Лордов, как очнувшаяся Берилл пытается пробиться к сознанию Серенити, и он дал ей эту возможность, предоставив свое тело в качестве проводника. А затем все залил слепящий свет Серебряного кристалла. И этот свет как на ключ закрыл его память, стирая прошлое и позволяя начать все с нового листа. Без Усаги.
Ярость на нее была ослепительной, но короткой – он слишком долго носил в себе эту любовь, слишком часто размышлял перед последним боем на тему их дальнейшей судьбы. Он слишком хорошо знал свою сестру и то, чего она хотела достичь. Можно ли злиться на того, кто желал дать тебе счастье? Так, как умел?
- Что случилось, милый? Голова заболела? – Химеми с тревожной заботой глядела на сына. – Таблетку?
- Нет, не надо, - Мамору откинулся на спинку стула и тоскливо посмотрел в потолок. Первый порыв найти Усаги, отшлепать, как следует, и вернуть домой, к себе, развеялся дымом. Зачем? Может быть, она права? Ведь когда-то он сам хотел, чтобы их пути разбежались как можно дальше. Сбылось. И теперь парень не знал, что делать. Будущее, еще недавно такое ясное и четкое, подернулось серой пеленой. Без Усаги все казалось мелким, незначительным, ненужным.
- Тебе надо отдыхать побольше, - вновь ворвался в мысли голос матери. – Ты себя в гроб загонишь такой учебой. Нет, я конечно очень рада, что ты у нас отличник и просто умница, но… Поверь, я гораздо больше буду рада здоровому и счастливому сыну.
- А если ты узнаешь, что твой сын ненормальный извращенец, ты тоже будешь ему рада? – негромко поинтересовался Мамору, не глядя на мать. Химеми нахмурилась и присела рядом, сжимая его ладонь в своих:
- Что случилось, милый? Может быть, поделишься?
- Ничего, просто… Интересно знать, что бы ты сказала, мама, если вдруг узнала бы, что твой сын влюблен в твою дочь? И если бы оказалось, что эта любовь взаимна? Если б выяснилось, что за вашей спиной у них были отношения? – он закрыл глаза, готовый ко всему – обмороку, истерике, удару. Но услышал только сдержанное хмыканье. Мамору немного удивленно повернул голову и воззрился на мать, смущенно покашливающую в кулачок.
- Хм… Знаешь, милый… Я, конечно, не одобрила бы в другом случае… То есть, не то, чтобы я совсем это одобряла… Но и не сказать, чтобы так уж против…
Парень ощутил настоятельную потребность поискать под столом укатившуюся туда челюсть. Он сощурил глаза до нормального размера и осторожно поинтересовался:
- То есть, тебя не смущает, что брат и сестра…
- Знаешь, мальчик мой, - Химеми разлила по чашкам чай и чуть склонила голову набок, внимательно изучая сына, - я хочу рассказать тебе одну историю. Это случилось семнадцать лет назад. У нас с твоим отцом выдались общие выходные, и мы всей семьей поехали на горячие источники. Тебе тогда был четвертый год, и ты вряд ли помнишь этот случай. Перед этим шли дожди, дорога была скользкая, и мы стали свидетелями аварии. Водитель не справился с управлением, и машина перевернулась. Разумеется, мы тут же забыли про всякий отдых и занялись своим прямым долгом. В той машине, видимо, тоже на отдых, ехала молодая пара. Мужчина погиб сразу, а женщина еще была жива. Она дожила до операционной и скончалась уже на руках у хирургов. Мы ничего не смогли сделать для нее. Кроме одного. Женщина была беременна, - Мамору вздрогнул и поднял глаза на мать; Химеми коротко улыбнулась и кивнула. – Мы спасли девочку. И начали искать ее родственников, но семья ее матери отказалась от внучки, а родственников отца мы так и не нашли. Ты ведь не помнишь, да? Ты целыми днями торчал около нее, а потом, когда сказали, что девочку отдадут в детский дом, устроил целую истерику с ревом и топаньем ногами, что мы должны забрать ее себе.
- Усаги… - губы отказывались слушаться.
- Да, так у нас в семье появилась Усаги, - Химеми отпила из чашки и повертела ее в руках, не сводя взгляда с чая. – Мы давно с твоим отцом собирались вам рассказать, но… Все как-то не складывалось. Все не могли слов найти… Знаешь, милый, - она неожиданно тепло улыбнулась и задорно посмотрела на сына, - когда ты там заливался слезами в коридоре, твой отец сказал, что ты никак жену себе нашел. Я вот сейчас думаю, может, Сейдзи не так уж и неправ был?
- Мама, - Мамору порывисто сжал ее пальцы и расцеловал ладони матери. – Мама… Ты не представляешь, что ты сейчас сделала!
- Представляю, - она усмехнулась и потрепала его по волосам. – Устроила себе большую головную боль, потому что внуки у меня будут – не подарок! Зная вас двоих…
- Потом она мне документы показала. На удочерение, - Мамору убрал с лица девушки выбившийся локон. – И свидетельство о рождении, где имена твоих родных родителей стоят – документы в той же машине были.
- Как их зовут? – Усаги, одетая в его рубашку, зябко сжимала обеими ладонями большую кружку с кофе. – Звали, то есть…
- Цукино Кенджи и Цукино Икуко, - он внимательно смотрел на нее.
- Цукино… Значит, я была бы Цукино Усаги, - она вздохнула и слегка передернула плечами. – Странно звучит.
- Но тебе бы подошло. Лунный кролик – это как раз в твоем духе, - Мамору улыбнулся и откинулся на спинку стула, закладывая руки за голову. – Впрочем, хорошо, что ты привыкла к фамилии Джиба. Все равно пришлось бы. Какая разница – до свадьбы или после?
- Св… свадьбы??? – девушка ошеломленно захлопала глазами.
- Разумеется! – он легко подался к ней и сжал ее ладони в своих. – Джиба Усаги, ты выйдешь за меня замуж?
Она придвинулась к нему поближе и легко, практически невесомо поцеловала своего принца. Мамору подхватил девушку на руки, и поцелуй из знака согласия плавно перерос в нечто большее.
За окном яркими огнями сверкала нью-йоркская ночь, и до рассвета у них было еще много времени.
Завтра они позвонят домой и сообщат всем радостную новость. Завтра принципиальный Кунсайт, заразившись счастьем принца и принцессы, сделает предложение своей Венере, и две подружки договорятся об одной свадьбе на четверых – ведь так веселее. Завтра выяснится, что у Рэй и Джеда скоро будет пополнение. Завтра на головы Усаги и Мамору упадет маленькая розововолосая девчушка с требованием отдать ей Серебряный кристалл. Завтра…
Но это уже совсем другая история…
Комментарии